Сахалинскую область в более-менее «божеский» вид, ему пришлось бороться и с разрухой, и с петербургской бюрократией, и с происками японцев.

На южной части острова Япония учредила губернаторство Карафуто с административным центром в городе Отомари, ныне Корсаков.

Первая мировая война поставила губернаторов перед новыми вызовами и новыми обязанностями. Они ещё не успели освоиться с введённой в стране конституцией и как следствие этого – с возникшей в стране многопартийной системой, как на них обрушились новые проблемы. И административный аппарат бюрократической России на местах оказался не на высоте поставленных перед ними задач. Следует, правда, сразу оговориться, что и политика центральных министерств, в первую очередь министерства внутренних дел, отличалась крайней некомпетентностью и в значительной степени усугубляла ситуацию в провинциях.

Назначенный в 1915 году московским генерал-губернатором князь Ф.Ф.Юсупов-Сумароков—Эльстон (старший) заполнил вакансию, пустовавшую целых шесть лет, но по своим деловым качествам ни малым образом не отвечал ни этому посту, ни требованиям времени. Князь поселился в своём великолепном дворце и руководил губернией из своих апартаментов. Это был уже дряхлый немощный старец, и пробыл он на своём посту около 5 месяцев.

В.В.Брянский, секретарь московского градоначальника, приводит в своих воспоминаниях анекдотическую речь Юсупова, произнесённую им на одном из совещаний. К числу трудностей, с которыми генерал-губернатор считал необходимым бороться, он назвал обширность территории Российской империи. Сидевший в зале председатель земской управы Шлиппе ядовито заметил, что немцы в этой войне помогут генерал-губернатору бороться с этой проблемой. Оказалось, что Юсупов ошибочно перенёс обширность российских территорий из рубрики трудностей, с которыми надо было считаться, в рубрику трудностей, с которыми надо бороться.

Московский градоначальник А.А.Адрианов (1908—1915) ещё в июле 1914 года, когда место генерал-губернатора продолжало ещё пустовать, получил права «главноначальствующего», а потому был оскорблён назначением ещё одного главноначальствующего. «Опереточное» назначение Юсупова было сделано Николаем II спонтанно и без согласования с министром внутренних дел Н.А.Маклаковым (1871—1918). По мнению Брянского, Александр Александрович был одним из лучших градоначальников России. Старец Юсупов заверил его, что мешать ему не будет, и что государь назначил его, чтобы помогать градоначальнику бороться в Москве с засильем немцев. Брянский пишет, что из этого опереточного назначения ничего путного не вышло. Юсупов по-детски интересовался всем в Москве, и Адрианов превратился в его гида. Князь, с большими трудностями и унижениями вырвался в августе из Германии и теперь жаждал отомстить московским немцам.

Юсупову потребовался помощник по военным делам, и ему указали на генерала Окунькова, дежурного генерала штаба Московского военного округа. Ещё когда Юсупова встречали на Николаевском вокзале, он вытащил из кармана записную книжку, прочёл та что-то и спросил, здесь ли генерал Окуньков. Окуньков подошёл к Юсупову, представился, и тот пожал ему руку и попросил немедленно к нему заехать.

Вслед за Окуньковым к генерал-губернатору с докладом прибыл начштаба округа генерал Оболешев. Юсупов немедленно принял Оболешева и сказал:

– Ну и великолепно. Вы докладывайте, а мы с генералом Окуньковым поскучаем.

Резкий и вспыльчивый Оболешев заявил:

– Я, как начальник штаба, имею по закону право присутствовать при докладах моих подчинённых, но я в первый раз слышу, чтобы мои подчинённые присутствовали при моих докладах.

Юсупов обвёл грустными глазами обоих генералов и сказал:

– Ну, вот видите, как это неприятно. Пойдёмте завтракать.

Князь был добрым человеком и любил примирять.

Как человека честного и принципиального, Адрианова невзлюбил товарищ министра внутренних дел В.Ф.Джунковский, который своими упрямыми и тенденциозными приказаниями многократно ставил московского градоначальника в неловкие ситуации.

Владимир Фёдорович, будучи ещё губернатором Москвы (1905—1913), не мог простить Адрианову первенства в московских делах, возникшего после ухода с поста генерал-губернатора С.К.Гершельмана (1906—1909). При отсутствии генерал-губернатора функции между губернатором и градоначальником делились поровну, но Джунковский претендовал на полную власть и попытался интригами присвоить себе некоторые полномочия Адрианова. Губернатор постоянно делал градоначальнику выговоры за невыполнение его указаний, а Александр Александрович просто их игнорировал и продолжал делать своё дело.

В компетенции Адрианова была выдача заграничных паспортов, вследствие чего ему был подчинён иностранный отдел канцелярии генерал-губернатора. Французский консул как-то обратился к Джунковскому с просьбой ускорить выдачу загранпаспорта одному своему соотечественнику. Джунковский, претендуя на исполнение генерал-губернаторских обязанностей, дал указание иностранному отделу канцелярии выдать паспорт. Когда делопроизводитель отдела пришёл к Адрианову, тот приказал чиновнику рассмотреть ходатайство французского консула в обычном порядке, а консулу разъяснил, что губернатор Джунковский никакого отношения к выдаче паспортов не имеет.

Джунковский, узнав об этом, разъярился и снова сделал резкий выговор Адрианову. Последний больше не мог терпеть выпады губернатора и доложил об этом министру внутренних дел П.А.Столыпину. Министр устроил Джунковскому головомойку, и тот, внешне поддерживая с градоначальником вежливые отношения, затаил на него злобу. Отметим при этом, что сменивший Джунковского на посту губернатора граф Н.Л.Муравьёв (1913—1916) никаких подвохов градоначальнику, к счастью, не устраивал.

Противостояние Джунковского с московским градоначальником возобновилось на новом витке, когда Владимир Фёдорович стал товарищем министра внутренних дел. Началось всё в начале 1915 года с приказания МВД высылать из Москвы в отдалённые губернии всех граждан стран, воюющих против России. Несколько тысяч немцев, австрийцев, чехов и венгров, главным образом стариков, женщин и детей, были шокированы этой несправедливой, по их мнению, мерой и обратились с жалобами в Петербург. Там они нашли понимание у Джунковского, и вскоре МВД родило новое указание: высылать и интернировать только тех, кто не захочет принять российское подданство. Таковых в конечном итоге осталось не так уж и много, и, казалось, проблема худо-бедно была решена.

Владимир Фёдорович Джунковский (1865—1938). Помимо всего прочего – Председатель Московского столичного попечительства о народной трезвости. 25 января 1913 года Высочайшим указом был назначен товарищем (заместителем) министра внутренних дел Маклакова и командующим Отдельным корпусом жандармов.

Далее противостояние между Адриановым и МВД по этому вопросу продолжилось, но уже по частным делам, касающимся отдельных иностранцев. Брянцев приводит прямо анекдотический пример такого противостояния. Австрийский подданный славянского происхождения биржевой маклер барон Букович подлежал аресту и высылке, но по распоряжению Джунковского был оставлен в Москве. Но скоро выяснилось, что Букович – не простой военнообязанный, а был лейтенантом запаса австрийской армии, и Адрианов отдал приказ арестовать его и доложил об этом Джунковскому. Последний, приняв во внимание славянское происхождение Буковича, отменил приказ Адрианова и распорядился вернуть Буковича в Москву. Через несколько дней военная контрразведка раскрыла в Москве нелегальную немецкую организацию, занимавшуюся агентурной деятельностью в пользу Германии, и Букович, заподозренный в участии этой организации, снова был по приказу Адрианова арестован и выслан из Москвы. Джунковский не нашёл в материалах дела Буковича никаких компрометирующих его улик и распорядился вернуть Буковича в Москву. Адрианов доложил дело Буковича Юсупову, и Букович снова был арестован и выслан.

Читателю, вероятно, уже надоела чехарда с Буковичем, а каково было самому барону выдержать такое испытание?

Аналогичный, правда, не такой затяжной припадок бдительности московских властей поразил семью германского подданного Марка. Семья, особенно нелюбимая в Москве за её русофобство, подлежала высылке, но, как и в случае с Буковичем, была амнистирована Джунковским с мотивацией о том, что семья пользуется большой любовью московского купечества и собирается принять российское подданство. Спустя два дня Адрианов получил телеграмму от Маклакова, в которой спрашивалось, на каком основании «ненавидимая всем московским купечеством и презирающая всё русское семья» оставлена в Москве. Министр везде, где мог, противопоставлял германофильству Джунковского75 своё германофобство.

В Москве стал ощущаться недостаток мяса, и городское начальство приняло меры по снабжению города этим продуктом и по установлению на него твёрдой цены. Заместитель градоначальника Модль, отличавшийся, по мнению Брянского, грустью, был вынужден как-то выехать на овощной рынок на Преображенской площади, где какой-то торговец скупил всю картофель и начал торговать ею по двойной таксе. Отрегулировав этот вопрос, Модль неосторожно высказался, что в ближайшее время в Москве может ощущаться недостаток в некоторых продуктах. При этих словах толпа с криками «Немец хочет морить нас голодом, бей немца!» набросилась на него и стала избивать. Какая-то сердобольная торговка